Каждый четвертый школьник Москвы летом 2008 года получил двойку по русскому языку и литературе, каждый пятый стал двоечником по математике. В России выросло целое поколение абсолютно безграмотных людей. Такова цена «реформ» в образовании.
Тайфун по имени «ЕГЭ» вот уже который год вводит в состояние озноба всё российское общество. Возникает законный вопрос: кто и зачем придумал эту головную боль? Кто является заказчиком, исполнителем и потребителем этого образовательного суррогата?
Единый государственный экзамен проводится под благими лозунгами: «Доступность. Повышение качества. Эффективность управления».
В 2005 году в сферу ЕГЭ было втянуто 78 субъектов Российской Федерации, 853 тысячи выпускников школ, 1543 вуза и 1765 ссузов. А в 2008 году в ЕГЭ приняли участие более 1 миллиона выпускников школ. За эти годы радиус катастрофы увеличился и итоги этой катастрофы еще не раз аукнутся стране.
Так что же такое ЕГЭ на самом деле? Откуда он появился и какую задачу преследует? Сегодня, постоянно ссылаясь на мировое образовательное сообщество, мы порой бездумно копируем его полностью отжившие системы. Первые аналоги ЕГЭ появились во Франции в конце 60-х годов. Французское правительство, озабоченное массовыми студенческими выступлениями, пошло на популистские меры, которые, в конечном итоге, все-таки привели к отставке этого правительства. Было объявлено о начале политики социальных преобразований, которые будут способствовать доступности высшего профессионального образования для всех (этот же тезис стоит на первом месте и в концепции ЕГЭ в России). Данный лозунг был весьма привлекателен, но механизм его реализации не сработал. И уже через несколько лет стало совершенно очевидно, что введение единого государственного экзамена и замена им традиционных вступительных экзаменов в высшие учебные заведения привело к полному размыванию всей системы высшего образования. Резко упало качество знаний поступивших, и начался неминуемый процесс отсева вновь принятых студентов за неуспеваемость. Большая часть бюджетных мест оказалась занятой полуграмотными недоучками, а огромная масса по-настоящему талантливых абитуриентов осталась за бортом. Результатом этого стала еще большая социальная напряженность. Вот почему уже через 4 года после внедрения неудавшейся реформы правительство Франции вняло пожеланиям своего образовательного сообщества и ушло от ЕГЭ как от главной и основной формы приема в вузы. Во Франции этот экзамен остался только в качестве вспомогательного при наличии традиционных вступительных испытаний.
Однако опыт Франции очень быстро был перенесен на другую почву — в США. Сделала это команда Александра Кинга и Хуго Джастина Хейга, при активном участии которых происходило реформирование всей системы образования в США в конце 60-х — начале 70-х годов ХХ века. Американцы весьма увлеклись тестовой системой оценки знаний и возвели её в полный абсолют.
Сегодня, через сорок лет после начала этого «эксперимента» в США, американцы пожинают горькие плоды образования в объеме кроссвордов. В феврале 2005 года на конгрессе американских губернаторов самый богатый человек планеты американец Билл Гейтс сделал сенсационное заявление. Он сказал, что «американская система образования фактически умерла, потому что она полностью утратила свой фундаментальный характер». Выпускник американской школы, по словам главы «Майкрософт», не в состоянии более производить интеллектуальный продукт, т.к. превратился в потребителя, а вся система образования полностью скатилась на прикладные рельсы. Уровень образования в США достиг, по его словам, самого низкого значения за весь двадцатый век. Одной из причин этой деградации стала совершенно неадекватная система оценки знаний учащихся и значительные упущения в содержании образования.
Начиная работу по внедрению в России единого государственного экзамена, наши «реформаторы» из Высшей Школы Экономики фактически за образец взяли американскую модель. И это весьма настораживающий фактор. Тестовая система оценки знаний, безусловно, имеет право на существование. Более того, она может стать важнейшим дополнительным средством при определении уровня эрудированности учащегося. Но совершенно очевидно, что тестовая система не может и не должна быть главной, определяющей системой оценки истинного уровня подготовленности ученика к дальнейшему продолжению профессионального образования.
При тестовой оценке знаний особо велик риск ошибки. Ибо любой тест по своей сути — викторина, а в любой викторине присутствует и элемент удачи, и элемент неудачи. Поэтому наиболее оптимальной системой, как считает бывший генеральный директор Федерального Центра тестирования Министерст ва образования и науки Владимир Хлебников, является не ЕГЭ, а «единое государственное оценивание». Оно состоит из совокупности тестовых оценок, полученных учеником на протяжении всего процесса обучения в школе и по результатам обучения (собственно ЕГЭ), результатов его участия в различных олимпиадах и творческих конкурсах и, наконец, из оценок вступительных испытаний, проводимых конкретным вузом, в который он поступает. Только это может дать наиболее объективную оценку знаний ученика и полностью исключить элемент досадной случайности.
Ректор МГУ Виктор Садовничий, который давно бьется против ЕГЭ, дабы спасти высшее образование от недоучек, справедливо считает, что «мы должны полностью исключить возможности поступать в ВУЗы бездарям и открыть широкую дорогу талантам». И в этом есть глубокий социальный смысл.
Россия может выжить как страна только благодаря квалифицированным кадрам.
Это приобретает особое значение в свете современных тенденций развития мировой экономики. Уже через 25 — 30 лет главным мировым экономическим рынком станет рынок новых информационных технологий и научных разработок. Именно с этого рынка мы рискуем быть вытеснены уже сегодня. Тогда мы превратимся в примитивных потребителей данной продукции, не способных к её самостоятельному производству. И это значит, что Россия окончательно и навсегда утратит статус великой мировой державы, в том числе и в сфере образования.
Но есть и еще один немаловажный аспект данной проблемы, о которой говорил президент Дмитрий Медведев. Наша страна сегодня занимает одно из малопочетных мест в мире по уровню коррупции. Начиная эксперимент по внедрению ЕГЭ, его разработчики настойчиво убеждали нас в том, что это позволит снизить уровень коррумпированности при поступлении в вузы. По их мнению, «теневой образовательный рынок» должен был сократиться многократно.
Что же мы видим на самом деле? Еще в ноябре 2005 г. на коллегии Министерства образования и науки РФ был представлен вариант перевода ЕГЭ на региональный уровень по автоматизированной информационной системе «Экзамен», разработанной коммерческой структурой «КРОК Инкорпорейтед». По данной методике в 2005 году ЕГЭ проводился в 5 регионах страны (в 2006 — уже в 10 регионах, а в 2007 — в 20). Суть данной методики примитивно проста: больше не будет единых государственных обезличенных бланков, имеющих несколько степеней защиты. Все бланки ЕГЭ будут печататься непосредственно в пунктах проведения ЕГЭ в регионах и будут именными, вплоть до указания точного места, где будет сидеть сдающий экзамен выпускник. Если учесть, что проверку и обработку данных ЕГЭ должна осуществлять всё та же коммерческая структура — «КРОК Инкорпорейтед» — то возникает не просто лазейка, а целые ворота для коррупции! То есть мы видим, что уровень коррупции не сокращается, а переносится на другие этажи. И это чревато для России тяжелыми последствиями. Потому что может наступить момент, когда манипуляции с оценкой знаний учащихся станут достоянием широкой общественности — и это непременно приведет к подрыву мирового авторитета российского образования в целом, а затем и выталкиванию его за пределы мирового образовательного сообщества. Ибо никто не пожелает признавать легитимными российские документы об образовании, полученные мошенническим путем.
А вот вам еще один пример, доказывающий огромные коррупционные возможности ЕГЭ:
Сегодня более 30-ти тысяч сайтов в Интернете предлагают не просто подготовить кого-то к ЕГЭ или поднатаскать, они предлагают готовый сертификат ЕГЭ! Вы входите на этот сайт, вносите туда свои данные, и вам присылают по почте за деньги готовый сертификат, который стоит 7 — 8 тысяч рублей! Причем 100-балльный. Как выясняют наши эксперты, сертификат отнюдь не напечатанный на ксероксе, а нормальный, гознаковский. С этим сейчас моим коллегам из Центра независимых экспертиз, который я представляю, приходится разбираться.
Следующий девиз ЕГЭ гласит: «Повышение качества». И это весьма проблематично. Ибо повышение качества осуществляется в процессе обучения школьника. Если тестирование использовать как рабочий инструмент учителя, то его нужно проводить планомерно и неоднократно на протяжении всего курса обучения. Иначе все теряет свой изначальный смысл, ибо говорить о какой-либо корректировке после окончания учеником школы совершенно бесполезное занятие. Никогда разовая итоговая оценка знаний не работала на повышение качества этих знаний. Если же речь идет о повышении качества работы учителя, то на данные процессы влияют совершенно иные факторы. И уж тем более никак не может эта тестовая викторина показать просчеты и недостатки в работе педагога. Таким образом, лозунг «Повышение качества» никак не соотносится с фактом проведения единого государственного экзамена.
Ну и, наконец, третий лозунг ЕГЭ — «Эффективность управления» — вообще не имеет никакого отношения к оценке знаний учащихся! По самому своему определению ЕГЭ не может влиять на эффективность управления. Потому что, во-первых, сдается он не по всем предметам, а, во-вторых, тестовая система оценки знаний никогда не давала качественных показателей, без которых невозможно определить наиболее слабое управленческое звено.
Еще один миф, связанный с разработкой и внедрением ЕГЭ, — повышение уровня доступности высшего профессионального образования для молодежи из отдаленных регионов страны и из малообеспеченных семей. На самом деле к решению данной социальной проблемы ЕГЭ также не имеет никакого отношения. Главная задача заключается не в том, чтобы сдать экзамен в вуз и поступить туда на обучение. Будущий студент должен иметь социальные гарантии успешно закончить обучение в ВУЗе, получить желаемую работу по специальности и стать полноценным производителем материального и интеллектуального продукта. В связи с этим члены временной рабочей группы Российского Союза ректоров в своем комментарии к материалам Министерства образования прямо указали: «В современных экономических реалиях глав ной задачей высшего профессионального образования России является не столько его общедоступность для всех и каждого, что, безусловно, очень важно, сколько подготовка высококвалифицированных трудовых ресурсов для эффективного решения задач по дальнейшему инновационно-ориентированному развитию экономики, повышению её конкурентоспособности в системе международного разделения труда».
Долгое время к ЕГЭ привязывали другое новшество — ГИФО, т.е. государственные именные финансовые обязательства, которые, по мнению разработчиков проекта, должны были частично покрыть расходы на обучение студента в вузе. Однако идея ГИФО, похоже, уже окончательно похоронена. Во всяком случае, об этом механизме больше никто всерьез не вспоминает. Сегодня речь идет об образовательных кредитах и субсидиях. Законопроект об этом давно и безнадежно завяз в стенах Государственной Думы, гуляет по думским кабинетам и, скорее всего, в ближайшее время в свет не выйдет.
Замечу кстати, что ЕГЭ — дорогое удовольствие (в 2005 году непосредственно на проведение ЕГЭ только из Федерального бюджета было затрачено 543,4 млн. рублей). А за весь период проведения «эксперимента» на него затрачено только из средств федерального бюджета 370 млн долларов. Примерно столько же затрачено из средств региональных и муниципальных бюджетов. Не слишком ли дорогое удовольствие для страны, в которой 27 тысяч школ сегодня вообще не пригодны для обучения детей из-за своего плохого технического состояния?
До сих пор настораживает экспертов и качество разработки контрольно-измерительных материалов (КИМов). В них постоянно обнаруживаются ошибки и неточности. А это означает, что никто не может при такой ситуации гарантировать объективность оценки по ним. К сожалению, ошибок при разработке КИМов не удастся избежать до тех пор, пока в России не появятся, наконец, полноценные, отработанные на всех уровнях образовательные стандарты. Именно на эту задачу сегодня Министерству образования и науки РФ надо направить все свои силы вместо того, чтобы постоянно латать дыры и комментировать скандалы при проведении ЕГЭ.
При такой ситуации торопливость, с которой Федеральная служба надзора в сфере образования пытается узаконить ЕГЭ в качестве основного и единственного инструмента для поступления выпускников школ в высшие учебные заведения страны, вызывает недоумение. В связи с этим напрашивается целый ряд вопросов, ответы на которые, видимо, придется искать не только экспертам образовательного сообщества, но и специалистам Управления информационной безопасности ФСБ России. Видимо, пора дать должную оценку работе министра образования Андрея Фурсенко: «благодаря» его усилиям необратимо падает качество образования в России. Пора открыто сказать о том, что стратегия высокопоставленного ЕГЭиста Фурсенко в корне противоречит интересам страны и задачам, поставленным президентом Дмитрием Медведевым и премьером Владимиром Путиным в области образования и подготовки современных научных кадров.
Я очень надеюсь на то, что в 2009 году никакого ЕГЭ уже не будет.
Сегодня подготовлен законопроект, авторами которого являются председатель Совета Федерации Сергей Михайлович Миронов и заместитель председателя думского комитета по образованию и науке Олег Николаевич Смолин. Этот законопроект предусматривает, во-первых, перевод ЕГЭ в статус добровольного, а во-вторых, — исключение из него всех предметов гуманитарного цикла.
С экспериментами над детьми, которые родители школьников считают антиконституционными, пора кончать! В ином случае тайфун по имени «ЕГЭ» грозит захлестнуть своей стихийной волной всю систему российского образования и выбросить нашу страну на задворки мировой экономики.
Сергей КОМКОВ,
президент Всероссийского фонда
образования, академик РАЕН
